Kimi ga waraeba egao ni narun da yo ... (c)
Обнеся всех сидящих за столом маленьким горшочком с мёдом к чаю, ученица на мгновение задержалась перед молодым человеком.
- Мёду, Йорн? – безукоризненная вежливость и услужливость тона Иллиан сегодня, казалось, выводили Адриль из себя еще больше, нежели обычно. Юноша посмотрел на первую задумчивым взглядом, словно перед ним стояла задача правильно расставить войско перед битвой, а не решить, сладкий ли чай он будет пить или нет, затем чуть просветлел и мягко кивнул ей в ответ.
- Да, спасибо, Иллиан.
Та одарила его в ответ разве что не лучезарной улыбкой, почти до нелепости непривычно смотревшейся на ее вечно строгом и покорном лице, и, размешав две ложки меда в его кружке, грациозно опустилась на свое место; молчание меж тем неловко затягивалось, и разговор никак не хотел возвращаться в исконное свое русло. Йорн сделал глоток, поблагодарив Ученицу за вкусный чай, и собрался, наконец, нарушить эту паузу и вернуться к поднятой теме, как заметил на какую-то долю секунды переметнувшиеся друг на друга взгляды Учителя и Иллиан, словно вопросительно скользнувшие на Адриль, а затем вернувшиеся на него самого, и волна неудержимой ярости захлестнула его с головой: свою большую глиняную кружку с чаем он поставил на стол столь стремительно и шумно, что сам отчасти удивился, как она не раскололась на куски; ладони, сжатые в кулаки, нервно дрожали.
- Хватит делать эксперименты из каждого моего шага! – Йорн отлично знал, что его голос звучит слишком громко и слишком грубо, но ему было всё равно; он поднялся столь же стремительно – массивный стул зашумел по земляному полу, едва не опрокинувшись – и обвел сидящих за столом тяжелым взглядом, - хватит вечно наблюдать за каждым моим движением, словно я ручной хорек или какая дрессированная цирковая зверушка!
- Йорн, никто не…
- О да, Иллиан, разумеется, никто этого и не вздумал бы делать! – щеки девушки густо залились краской от едких и почти злых ноток в голосе юноши, - Чего вы пытаетесь добиться? Спросите меня прямо, коль я могу ответить на ваши вопросы – а я не могу, и вам то прекрасно известно! Спросите у Адриль, - девушка вдруг резко вздрогнула от звуков своего имени, словно окунулась внезапно в прорубь с ледяной водой, но так и не подняла глаз своих на говорившего, - она единственная здесь, кто знает меня, только хватит шептаться за моей спиной. Чего вы хотите от меня, когда и так знаете больше, чем доступно мне? – нет, горечь отчаяния останется в сжатых кулаках на потертой столешнице, он не позволит им прозвучать так уж явно! – только прекратите делать целый спектакль из каждого движения моего, - темные глаза горели огнем, но лицо казалось, напротив, слишком белым, словно вся кровь отхлынула от него, - будь ты хоть трижды Мудрым, Берлос, сын Беовина, ты не в силах помочь мне, и ты понимаешь это не хуже меня самого, так прекрати же хотя бы бить по ранам моим! – он вышел из-за стола и, не прибавив больше ни слова в повисшей тишине, стремительно направился к узкой арке в стене; Адриль поняла внезапно, что зажмурилась, ожидая стука захлопывающейся двери – которой в проеме не было – и, переведя дыхание, нерешительно открыла глаза. О Высшие, Йорн, за такие слова не только публично секут, но и выставляют из города на год – без права собрать вещей и проститься с дорогими людьми, - а уж чужеземца… Девушка сокрушенно качнула головой в ответ собственным мыслям, и когда Берлос Беовин внезапно громко усмехнулся, подняла, наконец, потрясенная, на него глаза свои: старик смотрел на нее хмуро, а вместе с тем хитро, едва ли не лукаво, поглаживая тощими и сухими пальцами левой руки длинные седые усы.
- Однако ж спутника, Адриль, ты умела выбрать под стать себе, - промолвил он, и гневного недовольства в его голосе было, к несчастию, куда больше, нежели лукавства во взгляде сине-голубых глаз. Адриль тихо поднялась, ничего не ответив ему – ибо это было теперь, пожалуй, наиболее тактичным из всего, что она могла сделать, - и вышла вслед за юношей в узкую арку. А перед взором ее словно все еще стояла большая глиняная кружка травяного чаю с двумя ложками мёда – прежний Йорн всегда ненавидел его сладким…
(c)
- Мёду, Йорн? – безукоризненная вежливость и услужливость тона Иллиан сегодня, казалось, выводили Адриль из себя еще больше, нежели обычно. Юноша посмотрел на первую задумчивым взглядом, словно перед ним стояла задача правильно расставить войско перед битвой, а не решить, сладкий ли чай он будет пить или нет, затем чуть просветлел и мягко кивнул ей в ответ.
- Да, спасибо, Иллиан.
Та одарила его в ответ разве что не лучезарной улыбкой, почти до нелепости непривычно смотревшейся на ее вечно строгом и покорном лице, и, размешав две ложки меда в его кружке, грациозно опустилась на свое место; молчание меж тем неловко затягивалось, и разговор никак не хотел возвращаться в исконное свое русло. Йорн сделал глоток, поблагодарив Ученицу за вкусный чай, и собрался, наконец, нарушить эту паузу и вернуться к поднятой теме, как заметил на какую-то долю секунды переметнувшиеся друг на друга взгляды Учителя и Иллиан, словно вопросительно скользнувшие на Адриль, а затем вернувшиеся на него самого, и волна неудержимой ярости захлестнула его с головой: свою большую глиняную кружку с чаем он поставил на стол столь стремительно и шумно, что сам отчасти удивился, как она не раскололась на куски; ладони, сжатые в кулаки, нервно дрожали.
- Хватит делать эксперименты из каждого моего шага! – Йорн отлично знал, что его голос звучит слишком громко и слишком грубо, но ему было всё равно; он поднялся столь же стремительно – массивный стул зашумел по земляному полу, едва не опрокинувшись – и обвел сидящих за столом тяжелым взглядом, - хватит вечно наблюдать за каждым моим движением, словно я ручной хорек или какая дрессированная цирковая зверушка!
- Йорн, никто не…
- О да, Иллиан, разумеется, никто этого и не вздумал бы делать! – щеки девушки густо залились краской от едких и почти злых ноток в голосе юноши, - Чего вы пытаетесь добиться? Спросите меня прямо, коль я могу ответить на ваши вопросы – а я не могу, и вам то прекрасно известно! Спросите у Адриль, - девушка вдруг резко вздрогнула от звуков своего имени, словно окунулась внезапно в прорубь с ледяной водой, но так и не подняла глаз своих на говорившего, - она единственная здесь, кто знает меня, только хватит шептаться за моей спиной. Чего вы хотите от меня, когда и так знаете больше, чем доступно мне? – нет, горечь отчаяния останется в сжатых кулаках на потертой столешнице, он не позволит им прозвучать так уж явно! – только прекратите делать целый спектакль из каждого движения моего, - темные глаза горели огнем, но лицо казалось, напротив, слишком белым, словно вся кровь отхлынула от него, - будь ты хоть трижды Мудрым, Берлос, сын Беовина, ты не в силах помочь мне, и ты понимаешь это не хуже меня самого, так прекрати же хотя бы бить по ранам моим! – он вышел из-за стола и, не прибавив больше ни слова в повисшей тишине, стремительно направился к узкой арке в стене; Адриль поняла внезапно, что зажмурилась, ожидая стука захлопывающейся двери – которой в проеме не было – и, переведя дыхание, нерешительно открыла глаза. О Высшие, Йорн, за такие слова не только публично секут, но и выставляют из города на год – без права собрать вещей и проститься с дорогими людьми, - а уж чужеземца… Девушка сокрушенно качнула головой в ответ собственным мыслям, и когда Берлос Беовин внезапно громко усмехнулся, подняла, наконец, потрясенная, на него глаза свои: старик смотрел на нее хмуро, а вместе с тем хитро, едва ли не лукаво, поглаживая тощими и сухими пальцами левой руки длинные седые усы.
- Однако ж спутника, Адриль, ты умела выбрать под стать себе, - промолвил он, и гневного недовольства в его голосе было, к несчастию, куда больше, нежели лукавства во взгляде сине-голубых глаз. Адриль тихо поднялась, ничего не ответив ему – ибо это было теперь, пожалуй, наиболее тактичным из всего, что она могла сделать, - и вышла вслед за юношей в узкую арку. А перед взором ее словно все еще стояла большая глиняная кружка травяного чаю с двумя ложками мёда – прежний Йорн всегда ненавидел его сладким…
(c)
-
-
14.08.2013 в 11:05NV
-
-
15.08.2013 в 00:22-
-
15.08.2013 в 08:55YuBill